И была война (1 сезон) смотреть онлайн - Лордфильм

Когда в деревне Золотинка ещё не звенели над головами самолётов, а на горизонте мерцали только жаркие зори и пыльные дороги, по которым телега от кузни до мельниц за полдня еле-еле докатывала, жизнь шла по-деревенски неторопливо, почти по обычному. И вот именно в таком, до боли привычной рутиной — с запахом ржаного хлеба и свежего кваса, с вечерними посиделками на лавке и стуком калача о дощатый стол — она их и застала. Война.

Я хорошо помню своего деда, Василия Игнатьевича. Он, как ни странно, не любил говорить о войне в лоб — всё больше через притчи, молчание и затяжной взгляд вдаль, куда-то за горизонт. Но однажды, когда ему было восемьдесят, он вдруг заговорил. И рассказал мне про двоих. Про Илью — того самого, что в 18 лет получил повестку, но прятался, как мог. И про Серёгу — вечно с красным значком на гимнастёрке, комсомольца, этой и 17 было чуть-чуть, но который в военкомат сам пошёл, босиком добежал. Смешные они были, ещё мальчишки, по сути, только с тем, что прорезались усами и слезой на щёке, которую они тогда называли «пылью в глаз попало».

Илья — из семьи тихой. Мать доярка, отец в сорок первый уже на земле. Он не боялся пули, как ни странно, он боялся ответственности. Что не справится. Что не будет как другие — криком «За Родину!» на устах, а скорее с комком в горле и дрожью в коленях. А Серёга — огонь, искра, молния в одном лице. У него были губы с прикушенной нижней губой, как у актеров в фильме «И была война» , когда они ушли на фронт, что, может, назад уже не повернутся.

Первое, что они получили на сборном основании, — это шинели. Шерстяные, пыльные, не по размеру. И выцветшие пилотки с потными подкладками. А потом — короткое прощание, где не было слез, только короткие взгляды. Кто-то тогда успел пожать руку, кто-то — просто явление. Любовь? Она, конечно, была. В каждом взгляде, в каждой забытой записке, в новом платке с вышитым крестиком.

На фронт их отправили с ускоренными курсами: две недели — и уже сержант. Смешно, если подумать. Вчера ещё робот учились и сено ворошили, а сегодня — карта, винтовка, и командир орёт: «В атаку, черти!»

Но самое страшное было не на фронте, а перед. Когда стоишь в лесу, слышишь, как за стволами враг гремит гусеницами, как будто само железо ожило. Когда у тебя под ногами мятая земля, а в животе пусто, и не потому, что голоден — потому что страх. И вот тогда, в этом первом настоящем бойце, всё стало ясно.

Серёга побежал первым. С винтовкой наперевес, с матом, которого за ним никто не ожидал. Он кричал так, будто родился не в деревне, а в пекле. А Илья... Илья сначала замер. И лишь когда увидел, как Серёга падает — не героически, не по-человечески, а по-человечески, с разбега, с надрывом — он поднялся и пошёл. То, что в тот момент понял, что страшно не погибнуть. Страшно — не быть рядом.

Потом был плен. Короткий, грязный, с вшами и криками ночью. Илья выбрал. Три месяца он добирался обратно к своим. Не потому, что знал дорогу, а потому, что каждый шаг был данью — тем, кто остался в траве, между двумя сосенами. Он принес в эту себя вину и силу всей этой жизни. Молчал. Работал на тракторе. Смотрел кино про войну, но никогда не хлопал в конце.

Вот так и прошла история. История не о победах и медалях. А о мальчишках, которым пришлось стать мужчинами не потому, что они этого хотели — а потому, что иначе нельзя было. У дедушки в шкафу долго хранилась маленькая записка, на полусгнившей бумаге: «Сережке. Если приеду — покажу, как сделать удочку из ивы. Если не дойдешь — ты сам додумаешься».

Он так и не вернулся.

А Илья дожил до победы. Вернулся в Золотинку. Женился. Вырастил троих. И каждую весну, когда капли стекали по окнам, он выходил во двор, смотрел на заросшую лужайку и шептал: «Дожил. А он нет». И каждый год, когда показывали по телевизору тот старый, чёрно-белый, пронзительный сериал, дедушка просто уходил в сарай, где пахло соляркой, и ветхого дерева заглушал всё — даже родную боль.

Иногда мне кажется, что война — это не я, кто стреляет. А те, кто потом вспоминает. Те, кто носит молчание. И если бы мы все могли, хотя бы раз почувствовать, что почувствовали Илья в тот день — мы бы поняли, что героизм бывает без парады и без оркестра. Бывает в одном только шаг вперед, когда хочется бежать назад.

И всё-таки он сделал этот шаг.